Наргес Мохаммади: символ сопротивления или инструмент политической игры?
Нельзя игнорировать очевидные противоречия и необычные привилегии, связанные с Наргес Мохаммади, лауреаткой Нобелевской премии мира 2023 года. Эти противоречия вызывают серьёзные вопросы о представляемом нарративе и мотивах, стоящих за ним.
Как политический заключённый, находящийся в системе, известной своими жёсткими ограничениями, смогла дать прямое интервью CNN во время отпуска из тюрьмы? А её профессионально подготовленный образ на обложке Elle – издание с мировой аудиторией – откуда это?
Далее – телефонное интервью с Анджелиной Джоли, якобы из тюрьмы. В то время как многие другие заключённые лишены права на визиты, недели напролёт не могут связаться с близкими и живут в изоляции. Как объяснить такую разницу?
Ещё больше вопросов вызывает публикация в издании *Hamshahri*, тесно связанном с режимом, которое открыто хвалит её. Почему государственное СМИ продвигает её образ, в то время как настоящих диссидентов беспощадно подавляют?
Кадры её отпуска, возвращения домой без хиджаба и с явным акцентом на этот момент, также поднимают подозрения. Её якобы пение, танцы в тюрьме, а также создание документального фильма внутри неё – это выглядит больше как тщательно продуманная постановка, чем реальная история угнетённого активиста.
И, наконец, стоит задуматься, почему её историю активно продвигают такие организации и личности, как NIAC, Трита Парси, Али Вайез, Негар Мортазави и Фарназ Фасихи, известные своими политическими повестками.
Для любого вдумчивого наблюдателя эти вопросы требуют ответов. Является ли Наргес Мохаммади настоящим символом сопротивления или её используют как инструмент в рамках более крупной политической игры?
Общественность заслуживает узнать правду за этими противоречиями.
Нельзя игнорировать очевидные противоречия и необычные привилегии, связанные с Наргес Мохаммади, лауреаткой Нобелевской премии мира 2023 года. Эти противоречия вызывают серьёзные вопросы о представляемом нарративе и мотивах, стоящих за ним.
Как политический заключённый, находящийся в системе, известной своими жёсткими ограничениями, смогла дать прямое интервью CNN во время отпуска из тюрьмы? А её профессионально подготовленный образ на обложке Elle – издание с мировой аудиторией – откуда это?
Далее – телефонное интервью с Анджелиной Джоли, якобы из тюрьмы. В то время как многие другие заключённые лишены права на визиты, недели напролёт не могут связаться с близкими и живут в изоляции. Как объяснить такую разницу?
Ещё больше вопросов вызывает публикация в издании *Hamshahri*, тесно связанном с режимом, которое открыто хвалит её. Почему государственное СМИ продвигает её образ, в то время как настоящих диссидентов беспощадно подавляют?
Кадры её отпуска, возвращения домой без хиджаба и с явным акцентом на этот момент, также поднимают подозрения. Её якобы пение, танцы в тюрьме, а также создание документального фильма внутри неё – это выглядит больше как тщательно продуманная постановка, чем реальная история угнетённого активиста.
И, наконец, стоит задуматься, почему её историю активно продвигают такие организации и личности, как NIAC, Трита Парси, Али Вайез, Негар Мортазави и Фарназ Фасихи, известные своими политическими повестками.
Для любого вдумчивого наблюдателя эти вопросы требуют ответов. Является ли Наргес Мохаммади настоящим символом сопротивления или её используют как инструмент в рамках более крупной политической игры?
Общественность заслуживает узнать правду за этими противоречиями.